Каталог статей

— Юра был странный мальчик, — вспоминает Анна Тимофеевна Гагарина. — Всё приставал: «Мама, почему звёзды такие красивые?» Пальцы сожмёт и так жалобно, будто ему в сердчишке больно: «Ну почему, почему они такие красивые?» Раз, помню, это ещё в оккупацию было, я ему сказала: «Народ их божьей росой зовёт или божьими слёзками». Он подумал, покачал головой: «Кабы бог был, не было бы у нас немца». Не отдал он богу звёзды...
Когда Гагарин, уже сержантом лётного училища, приезжал к родителям на побывку, Анна Тимофеевна, проведавшая, что у сына в Чкалове есть невеста, всё расспрашивала его: какая, мол, она, наша будущая сношка?
— Да разве объяснишь? — пожимал плечами сын.
— Уж больно интересно!
— Я же показывал карточку.
— Карточка — что! Мёртвая картинка. С личика, конечно, миловидная, а за портретом что? Какая она сутью?
— Я не умею сказать... — произнёс он растерянно. Разговор шёл в звёздном шатре — августовской погожей ночью. Гагарин поднял голову, и взгляд его ослепила большая яркая гранёная и лучистая звезда.
— Вон как та звёздочка! — воскликнул он радостно.
Мать серьёзно, не мигая, поглядела в хрустальный свет звезды.
— Понимаю... Женись, сынок, это очень хорошая девушка...
...Необыкновенный человеческий документ — запись разговора Гагарина с Землёй — «Кедра» с «Зарей» — во время знаменитого витка. Вся отважная, весёлая и глубокая душа Гагарина в этом разговоре. Он был то нежен, то насмешлив, то мальчишески дерзок, когда, узнав голос Леонова, крикнул: «Привет блондину! Пошёл дальше!» А как задушевно, как искренне и доверчиво прозвучало это: «В правый иллюминатор сейчас вижу звезду... Ушла звёздочка, уходит, уходит!..»
Когда Герман Титов вернулся из своего полёта, он сказал Гагарину:
— А ты знаешь, звёзды в космосе не мерцают.
Гагарин чуть притуманился.
— Не успел заметить, — ответил со вздохом. — Всего один виток сделал.
— В другой раз приглядись.
— Да уж будь спокоен...
Но не было этого другого раза, а Гагарин сам стал звёздочкой в золотом шатре небес...